Психология / Насилие / Социально-психологическая помощь семье, страдающей от насилия

Социально-психологическая помощь семье, страдающей от насилия

Новости психологии - Насилие


Елизаров А.Н.

Психологическая сущность семейного насилия

Согласно А. Синельникову [8], домашнее насилие представляет собой повторяющиеся во времени инциденты множества видов физического, сексуального, психологического и экономического насилия. В отличие от конфликта, в ситуации насилия предмет столкновения, разногласий отсутствует. Или то, что подается как предмет столкновения, разногласий представляет собой в значительной степени лишь повод. Настоящей же причиной агрессии является не проблемная ситуация, а интересы обидчика, желающего контролировать чувства и поведение другого, управлять ими. В результате тому, кто подвергается насилию, могут быть причинены вред, ущерб или травма в психологической, социальной, экономической, сексуальной сферах или в сфере физического здоровья. Дети, находящиеся в силовом поле домашнего насилия, активно участвуют в этом действе, независимо от их формального статуса жертвы или свидетеля. В любом случае они вовлечены в динамику насильственных отношений и являются ее прямыми участниками, создающими свои собственные стратегии сопротивления и адаптации, которые ложатся в основу их практики выживания.

С.Н. Ениколопов [4] указывает на следующие ключевые черты личности, отличающие тех, кто склонен к насилию, от людей, к насилию не склонных:

1) насильники воспитывались в семьях, где совершалось насилие, были свидетелями агрессии в отношениях между родителями;

2) у насильников, злоупотребляющих алкоголем, выявлена наибольшая частота личностных расстройств;

3) у насильников наблюдаются неполноценная Я-концепция, низкая толерантность к фрустрации;

4) насильники менее уверены в себе, имеют большую вероятность злоупотребления наркотиками и/или алкоголем.

Социально-психологические предпосылки насилия

Контекст, связанный с культурой насилия

Анализируя книгу А. Миллер "Вначале было воспитание" [5], А.Б. Орлов в своем предисловии к ней рассматривает идею о том, что любое воспитание - это насилие, негативно сказывающееся на психическом развитии ребенка, а любая педагогика - это теория и практика такого насилия. Альтернативой педагогики считается психотерапия.

В общественной жизни выражением культуры насилия является политическое государство, культивирующее отношения власти, господства, подчинения, т.е. тоталитаризм. Культуре политического государства противостоит культура гражданского общества, которая основана на отношениях любви, определяемых А. Миллер как открытость, принятие, адресованность/сензитивность к подлинным потребностям человека, его сущностным проявлениям.

Семья может быть посредником в отношениях между гражданским обществом и индивидом или между политическим государством и индивидом. В последнем случае властные отношения в системе политическое государство→семья→индивид являются одновременно и педагогическими отношениями - воспитанием. Напротив, в системе гражданское общество→семья→индивид все социальные институты создаются и поддерживаются индивидами в целях обеспечения их потребностей, прав и свобод. И социальные, и межличностные (в том числе и семейные) отношения в этом случае представляют собой лишь средства самовыражения и развития индивидов и, следовательно, по своей сути выражения любви к каждому человеку, т.е. психотерапевтические отношения, или психотерапию.

Педагогика и государство наполняют личное и коллективное бессознательное людей непережитыми и неосознанными чувствами боли и гнева.

Любое насилие взрослых по отношению к ребенку есть одновременно проявление нелюбви. Естественный отклик ребенка на нелюбовь - боль и гнев. Взрослые привыкли устанавливать запрет на выражение ребенком этих чувств. В результате ребенок подавляет и вытесняет их в бессознательное. Эти вытесненные неосознаваемые чувства со временем трансформируются в осознаваемую ненависть, которая переносится на замещающие фигуры и/или проецируется на окружающих; одновременно происходит идеализация родительских персон и "счастливого детства". Далее ненависть ищет себе выражение в интра- и экстрадеструктивном поведении.

Сформировавшиеся в процессе воспитания-насилия личности склонны к разработке и использованию разного рода идеологий, обеспечивающих социальное санкционирование насилия.

Данная концепция задает направление работы психологов с феноменом насилия. Общение должно строиться на любви. Люди должны научиться проявлять открытость, принятие, бережное и внимательное отношение, адресованность и сензитивность к подлинным потребностям человека, его сущностным проявлениям. Это подразумевает, что они научатся отслеживать в своем поведении элементы отчужденности от самих себя и окружающих, осуждения, манипулирования, игнорирования потребностей человека, выхолащивания его сущности при общении с ним.

Люди, сформированные культурой насилия, стремятся воспроизводить отношения насилия через институты государства, производственные и профессиональные объединения, иные общественные структуры. При этом им приходится искать обоснование необходимости проявлять насилие и подчиняться ему. Насилие маскируется различными благовидными целями. В консультировании необходимо объяснять людям сущность данного феномена, опираясь при этом и на результаты научных исследований, которые показывают, как реально влияет насилие на семьи, организации, людей.

Исследование К. Бейкер и Ю. Гиппенрейтер [2] показало, что потомки жертв репрессий долгое время жили погруженными в атмосферу тайны и страха. Детям категорически запрещалось обсуждать случившееся за пределами дома. Принято было скрывать правду о предках, что способствовало формированию у потомков безразличного отношения к истории семьи.

Однако если потомки жертв репрессий стремились к активному социальному функционированию, репрессии не только не приводили к их отказу от того пути, каким реализовывали себя в жизни предки, но, наоборот, стимулировали следование этому пути. Более осознанными становились нравственные и идеальные ценности, возрастало их значение в жизни людей, потомки жертв репрессий становились более мужественными и стойкими, возрастала их способность к протесту против того, что они и их предки считали социальным злом. Если второе поколение из этой группы ещ пероявляло сдержанность, и отстраненность, то третье поколение активно и все более бескомпромиссно стремилось к укреплению связи с первым. Память о мучениках оказалась сильнее разрушительных тенденций системы. Причем те внуки, которые в большей степени, чем остальные, стремились к укреплению связи с первым поколением, демонстрировали позицию наиболее активного протеста, оказывались, в конечном счете, в социальном и экономическом плане более успешными.

Таким образом, насилие не перевоспитывает семьи, не перевоспитывает оно, видимо, и социальные группы вообще. Оно может посеять тревогу, страх, на время сделать поведение близких репрессированных более невротичным и отчужденным. Отчужденность от самих себя проявляется в лояльности по отношению к государству ради должностей и материальных благ. Но вырастает следующее поколение, менее невротичное и менее отчужденное, при этом его социальная активность выше, чем это наблюдалось у реперсированных предков. Внуки продолжают, развивают, совершенствуют дело своих дедушек и бабушек, при этом они более непримиримы к различным формам насилия со стороны государства, чем это наблюдалось у их предков.

Контекст, связанный с маркетизацией общества

У. Бьернберг [3], размышляя о факторах семейного насилия, указывает на феномен маркетизации жизни части членов современного общества. Речь идет о том, что в настоящее время человек вынужден больше волноваться по поводу того, как он выглядит на рынке рабочей силы. Он должен адаптироваться быстро, действовать рационально, держать эмоции "на коротком поводке". Все подталкивает его к решению о том, что действительно значимыми на свете являются лишь работа и бизнес. У большинства людей профессиональная сфера начинает управлять остальными жизненными сферами.

В этих условиях домашние, семейные проблемы решаются непланомерно и наспех. Делается лишь самое необходимое, остальное откладывается на неопределенное время. Общение в семье становится редкостью. Неизбежные в такой ситуации ошибки ведут к ссорам, появлению чувства вины. В результате дом становится местом, где человек испытывает фрустрацию и неудовлетворенность.

Социальные отношения у современного человека все более превращаются во взаимодействие по типу рыночных отношений. Акцент делается на оценках и калькуляциях ("Что это дает мне?"), что содержит большой потенциал насилия. Ведь в рыночных отношениях, если долг не оплачивается, то кредитор начинает угрожать человеку, не вернувшему долг, или презирать его. Таким образом зависимый легко превращается в жертву.

Вместо подобных отношений У. Бьернберг предлагает идею Э. Гидденса о "любви-слиянии", когда каждый индивид, отвечая сам за себя, должен в то же время нести ответственность за партнера. Эти отношения требуют эмоциональной открытости в отношениях между людьми, готовности к общению на уровне эмоций, равному "обмену" эмоциями.

Жесткая система гендерных ролей

Б.Г. Тугельбаева [9] в качестве одной из причин риска насилия мужчин в отношении женщин указывает на жесткую систему гендерных ролей. Стремление мужчины при любых жизненных обстоятельствах сохранить позицию добытчика и основного кормильца семьи ставит его в условия исключительно жесткого психологического и экономического прессинга, что в случае неудачи приводит к алкоголизму, сокращению продолжительности жизни, по сравнению с женщинами, криминальному риску, большему, чем у женщин, количеству суицидов среди мужчин.

Б.Г. Тугельбаева пишет о том, что для миллионов мужчин в мире значительный экономический успех явно недостижим. Если мужчина не может себя реализовать другими способами, то компенсирует свою несостоятельность в экономической или профессиональной сфере преувеличенной "мужественностью" - стремится быть жестким, "крутым", агрессивным в семье и обществе. Таким образом, поведение, связанное с насилием, в значительной степени интегрировано в маскулинную идентичность, изначально связано с необходимостью зарабатывать, агрессивно себя вести в мире. Насилие в этом контексте предстает как единственный способ самоутверждения - мужчина может самоутвердиться только почувствовав себя сильным. Отношения власти и подчинения, составляющие основу многих традиционных обществ, закладываются в подсознание личности всей системой гендерной социализации, принятой в данном обществе. При этом Б.Г. Тугельбаева указывает и на такие формы насилия над другим, как пьянство и/или борьба за более выгодное распределение домашних обязанностей. Алкоголь при этом исполняет роль оправдания насильственного поведения, является своеобразной "санкцией" на применение агрессии.

Особенности социализации в семье

А. Миллер [5] выявляет следующие особенности воспитания в детстве будущих насильников:

1) родители или воспитатели используют детей для того, чтобы срывать на детях накопившуюся злобу;

2) от детей требуется безоговорочное послушание;

3) дети с детства рассматривают жестокость как норму;

4) детей приучают не серьезно относиться к своему страданию и страданиям окружающих;

5) родители и/или воспитатели не проявляют в достаточной степени эмпатии, чем вызывают у детей ярость. Под эмпатией, здесь понимается способность взглянуть на внутренний мир ребенка его глазами. Позицией, противоположной эмпатии, является оценивание ребенка с позиции взрослого человека, уже прошедшего горнило воспитания;

6) воспитание насыщено фактами, приводящими к вытеснению боли и гнева, что впоследствии чревато применением насилия;

7) дети стараются не замечать совершаемого над ними насилия и идеализируют своих мучителей;

8) побои и издевательства побуждают детей отрицать свое подлинное Я, при этом идентифицировать себя с мучителем.

А. Миллер [5] указывает на следующие факты, приводящие к вытеснению боли и гнева:

1) нельзя говорить правду, ибо этим можно кого-то обидеть;

2) приходится выражать благодарность, совершенно не ощущая ее;

3) человек вынужден соглашаться с жестоким обращением и одновременно уважать себя;

4) нельзя вспышками гнева реагировать на сознательно или неосознанно нанесенные оскорбления, отказы или обиды, высказывать свои обиды;

5) человеку навязывают новые идеалы, противоречащие его собственным, ему предлагается сменить идеалы;

6) существует запрет на проявление своих чувств, и человек вынужден жить под завесой молчания;

7) нельзя испытывать досаду, недовольство, ярость, гнев, как вполне адекватные реакции на какие-либо жизненные неудачи или воздействие личностных раздражителей;

8) собственные критические суждения внушают ужас и порождают мучительные мысли о своей неполноценности;

9) необходимо демонстрировать показной оптимизм.

Последствия насилия, пережитого в детстве, касаются следующих параметров:

1. Степени развитости своего Я, т.е. возможности осознанно переживать свои чувства и делиться ими. Например, девушка, пережившая в детстве насилие и впоследствии ставшая наркоманкой, так говорит о своем поведении в момент активного начала своего общения со сверстниками в подростковом возрасте: "Я не могла разобраться в том, нравится мне это или нет".

2. Лояльности по отношению к своим мучителям.

3. Наличия положительной внутренней эмоциональной связи с мучителем. В отличие от узников концлагерей, которые ненавидели своих мучителей, ребенок, подвергающийся насилию, в своем мучителе видит не ненавистного, а любимого человека - боится его, но одновременно гордится им и хранит верность ему, готов ему все простить, взять его вину на себя и никому ничего не рассказывать. Ненависть выплескивается на посторонних, но не на мучителя.

4. Готовности к самопожертвованию. Например, девушка, пережившая в детстве насилие и впоследствии ставшая наркоманкой, так говорит об этом: "С детства я поняла, что любовь и признание можно получить только ценой отрицания собственных потребностей и таких чувств, как ненависть, отвращение, гнев, т.е. необходимо в каком-то смысле пожертвовать собой. А далее все сводится к тому, чтобы ни в чем не отличаться от своего окружения - стать такой же классной, т.е. полностью отказаться от собственного Я". Для того, чтобы стать классной, ей на определенном этапе потребовалось начать принимать наркотики.

5. Готовности к жизни в состоянии внутреннего одиночества. Вот как описывает это девушка, пережившая в детстве насилие и впоследствии ставшая наркоманкой: "Я постоянно напускала на себя задумчивый вид - никому не позволяла заглянуть себе в душу. Никто не должен был заметить, что я вовсе не была такой "крутой", как хотела казаться. В нашей компании все было в ажуре - свои личные проблемы мы не обсуждали".

6. Склонности к синдрому навязчивого повторения, навязчивого возвращения в детство. Примером является ситуация, когда террорист во имя своих идеалов убивает беззащитных людей. Совершая преступления, он, сам того не осознавая, рассказывает обществу о том, как в детстве его сознанием манипулировали взрослые во имя "воспитания святых ценностей". Его рассказ - это сигнал бедствия, и, как любой сигнал бедствия, он есть признак жизни, которую еще можно спасти.

7. Склонности к выбору отрицательной персоны лидера. Взрослый человек, сохраняющий положительную внутреннюю связь с родителем-обидчиком, лояльность по отношению к нему, в своей взрослой жизни ищет замещение - человека, который мог бы взять на себя функции его родителя. Как правило, этот родитель имел множество отрицательных качеств характера, из-за которых он терпел неудачи в обществе и вымещал свой гнев на ребенке. Подсознание побуждает выбирать на роль заместителя человека, наделенного теми же отрицательными качествами характера, которые наблюдались у родителя. Так, женщина, выбирая себе мужа, может полагать, что если муж ее покинет, она этого не перенесет. Страх оказаться покинутой обусловлен опытом детства, когда она полностью зависела от матери или отца.

8. Отчужденности от себя и склонности к контролю своих эмоциональных реакций. Человек постоянно сдерживает себя, боясь "психануть", "сорваться". Но это периодически с ним случается, и тогда его уже ничего не останавливает - он может схватить человека за горло. Такой человек боится любых естественных реакций. Свой гнев он не воспринимает как часть себя самого, порой даже полагает, что это чувство ему вообще не знакомо, но при этом у него периодически возникает потребность совершать насилие. Такие люди не в состоянии объяснить себе причину возникновения у них гнева. Жизненно важные желания (например, иметь свою комнату в доме) кажутся таким людям незначительными или чрезмерными. Они порой ненавидят себя за эти желания. Для них легче оставить все и бежать, куда глаза глядят, чем добиваться исполнения своих подобных желаний.

9. Ненависти к себе. Так девушка, пережившая в детстве насилие, говорит: "Ты себя ненавидишь за то, что ты убожество, потому что тебе хочется унижать другого, чтобы доказать себе, что ты не такой уж пропащий человек".

10. Склонности к насилию. Ненависть, накопленная в подсознании за период детства, превращает человека в гонителя.

Внешне наблюдаемые последствия насилия, пережитого в детстве:

1. Склонность к воспроизведению сцен насилия в своей собственной семье или иных социальных группах. Воспроизведение это порой имеет метафорический характер. Частным случаем являются преступления, в том числе маниакальные. Маньяк, муча и убивая других, воссоздает ситуацию глубокого унижения, ощущения полного бессилия и страха своего детства. Уничтожая чужое Я, он одновременно утверждает "величие" собственного Я. Совершая преступления, маньяк ощущает себя сильным человеком, имеющим чувство собственного достоинства. Однако после таких поступков у него наступает отрезвление, сопровождаемое ощущениями собственного глубочайшего унижения и презрения к себе. Подсознательное желание причинять боль иногда сопровождается желанием испытывать боль.

2. Склонность к выбору партнеров с искаженной структурой психики. Например, если у отцов приступы ярости чередуются с любовным обращением, их дети, повзрослев, выбирают себе партнеров с такой же искаженной структурой психики, склонных к крайностям в поведении. Они не могут расстаться с ними, живут, ожидая, что доброта возьмет верх над жестокостью, и неизбежно приходят к разочарованию. Такие садомазохистские отношения гораздо сильнее любовных связей и представляют собой перманентное саморазрушение.

3. Неверные политические решения. Согласно А. Миллер, военная промышленность интенсивно развивается на основе подсознательного стремления отгородить себя от знакомой с детства опасности для того, чтобы уверенно себя чувствовать в этом мире. Ощущение опасности в этом случае мешает рационально и творчески воспринимать реальность. "Героическая готовность" молодых людей отправиться на войну, погибнуть, отстаивая чужие интересы, может быть связана с тем, что в период полового созревания ищет выхода накопившаяся с детства ненависть. Во время войны можно ненавидеть открыто, более того, это даже поощряется. Однако участие в войне не приводит к долговременному избавлению от невротических страданий, как и компенсаторные действия, аналогичные совершаемым во время войны. Во время внутренних конфликтов человеку часто дают почувствовать себя членом привилегированной группы, после чего он как бы получает право излить ненависть, обрушить гнев на определенную категорию лиц. При коллективном замалчивании санкции на насилие замалчивание как таковое становится нормой. На выборах люди, подвергавшиеся в детстве насилию, могут подсознательно стремиться к голосованию за гротескных кандидатов, демонстрирующих поведение типичных неудачников. Гротеск образа кандидата вытесняется усвоенной с детства привычкой трепетать перед таким человеком. К. Бассиюни [1] указывают, что если родители, практиковавшие насилие, были образованными людьми, в доме были книги, говорили о высоких ценностях, то дети из этих семей склонны к идентификации с жертвами, что побуждает их во взрослой жизни к революциям, терроризму, борьбе с злоупотреблениями властью, при которой они легко выходят за рамки разумного и необходимого.

4. Смертоносные технологии стремятся изобретать люди, подсознательно желающие отомстить за причиненные им в детстве страдания.

5. Плохая учеба, ненависть к ней, проблемы в области профессионального самоопределения. Те, кто подвергались насилию, подсознательно стараются огорчить своих родителей. Отношение к родителям переносится на персоны учителей и/или начальников, руководителей, особенно если их поведение схоже поведением родителей, практикующих насилие.

6. Различные виды наркологической зависимости. Подростки, которых с детства приучили подавлять свои чувства, пытаются вновь обрести их с помощью наркотиков, и это поначалу удается. Этих людей в наркомании привлекает перспектива испытать небывалые по интенсивности ощущения [5]. Кроме того, используя наркотики, например, героин, люди могут стараться направить против себя разрушительную силу своей ненависти, унизить себя. Сильный наркотик может выполнять функцию властного вспыльчивого отца, чей образ запечатлен в смутных детских воспоминаниях. Если тогда приходилось скрывать от родителей свое подлинное Я, то и теперь жить настоящей жизнью приходится в глубоком подполье, боясь, что о ней узнают учителя и родители. Таким образом, наркомания помогает воспроизводить впечатления детства. Наркотики также становятся желанным средством для тех, кто идеалом видит состояние полного покоя, которое при приеме наркотиков, по сути, достигается убийством собственной души.

7. Суициды. Суицид иногда - единственно возможный способ выражения своего подлинного Я. Это бывает в тех случаях, когда человек навязчиво пытается вести себя "правильно", но на этом пути закрывает для себя возможность эмпатии, возможность понять, что творится в душах окружающих, детей. Такие люди ведут себя как неспособные на сочувствие. Будучи родителями, они не замечают фрустрации своих детей или делают вид, что не замечают. Порой они при этом пытаются убедить ребенка не верить собственным глазам и ощущениям, ни в коем случае не полагаться на свой опыт. Они боятся, что дети, узнав правду, будут страдать нервными расстройствами, не понимая, что неврозы возникают именно из-за невозможности узнать правду. Естественные реакции ребенка в виде боли, отчаяния, гнева, ярости, горести оказываются слишком обременительными для таких родителей. Испытывать и демонстрировать эти состояния запрещается. Опасность представляет вытесненное в подсознание чувство отчаяния у ребенка, которое возникает в этой ситуации из-за невозможности рассказать о своей боли. Это чувство может довести человека до самоубийства, поскольку без выражения подлинного Я жизнь теряет смысл.

8. Психопатии, неврозы, психосоматические расстройства наряду с суицидами - непонятая для окружающих форма выражения вытесненного в подсознание чувства отчаяния, когда человек не имеет возможности испытывать и демонстрировать свои чувства, отчужден от себя и окружающих.

А. Синельников [8] указывает на следующие последствия насилия над детьми в семье:

1) снижается способность усваивать новые знания в школе, ухудшается успеваемость;

2) такие дети не умеют контролировать свои эмоции, в результате у них появляются проблемы в общении со сверстниками;

3) благодаря жизни в семье формируется опыт, что личные отношения это прежде всего отношения власти и контроля, устанавливаемые одним членом интимной пары над другой стороной. Далее этот опыт воспроизводится в первых близких отношениях.

Влияние среды в подростковом возрасте

Согласно А. Синельникову [8], стереотипы межполовых отношений закладываются в подростковом возрасте следующим образом:

1) подросток вычленяет из окружающего его мира определенные знания или усваивает их в процессе социализации;

2) подросток проверяет эти знания на собственном опыте;

3) эти знания закрепляются в строгие формы определенных стереотипов, оперировать в рамках которых, и апеллировать к которым он будет в дальнейшем.

Н.К. Радина [7] приводит результаты исследований, согласно которым у "взрослых детей алкоголиков" менее дифференцированный образ Я-реальное по сравнению с юношами и девушками из обычных семей. У них недостаточно развито осознанное отношение к характеристикам собственной личности, что свидетельствует о слабой рефлексивности их внутренней жизни. Одним из последствий этого является принятие неподобающего отношения к себе, в частности, когда унижается их достоинство. Например, девушка терпит нецензурную брань своего партнера, не задумываясь над вопросом, достойна ли она, чтобы с ней разговаривали таким образом. Специфика представлений о себе "взрослых детей алкоголиков", согласно результатам исследования Н.К. Радиной, состоит в биполярности ролевого набора: быть агрессором или жертвой.

Согласно результатам исследования Н.К. Радиной созависимая пара отличается от несозависимой принципиально иным сценариям выбора партнера. Юноше по этому сценарию в формировании отношений отводится более пассивная роль, чем это обычно бывает в случае несозависимой пары, - он готов принять любую подругу, если она соглашается быть с ним. Образ идеальной партнерши формируется уже после знакомства на основе реально существующего. При этом у юношей наблюдаются трудности в интерпретации поведения другого человека, что зачастую не позволяет им разглядеть и понять личность девушки.

О девушке из созависимой пары нельзя сказать, что они принимает партнера, - чаще всего она не знает и не замечает реальную личность юноши. В образе идеального партнера у созависимых девушек присутствуют черты созависимой личности, т.е. девушка ожидает обнаружить у партнера низкую самооценку, зависимость в межличностных отношениях и тому подобное. Таким образом, девушка ищет и выбирает подчиненного партнера. Например, настаивает на сценарии ухаживания, где юноша играет роль завоеванного кавалера. Юноша подыгрывает, поскольку нуждается в сохранении любых отношений, а через некоторое время демонстрирует вспышку алкоголизма.

У "взрослых детей алкоголиков" в самоопределении явственно прослеживаются черты созависимой личности, а именно:

• стремление помогать другим в ущерб себе, сосредоточенность на других людях;

• принятие на себя вины и ответственности;

• зависимость от окружения - созависимые постоянно ищут одобрения;

• у созависимых девушек ярко выражено стремление к контролирующим отношениям.

Н.К. Радина полагает, что изменять ситуацию тотального насилия в алкогольной семье следует начинать с повышения самоуважения, с построения позитивной Я-концепции. Это, с ее точки зрения, является необходимым условием неагрессивного и нежертвенного (ассертивного) поведения, познания себя и принятия себя, а также другого человека.

Общение взрослых людей в семье

Поведение супругов, связанное с насилием в семье, обладает цикличностью [6]. Вот его стадии:

1. Нарастание психологического напряжения. Характеризуется проявлениями эмоционального (относится пренебрежительно, унижает, оскорбляет) и других нефизических видов насилия (экономического, сексуального2), на которые женщина обычно реагирует спокойно, стараясь разрядить обстановку.

2. Активное насилие. Характеризуется вспышками гнева, выплескиванием негативного напряжения вплоть до физического насилия.

3. Примирение. Мужчина, чувствуя свою вину, обещает не повторять подобного и всеми возможными способами уверяет жертву, что он ее любит. Женщина, надеясь на лучшее, верит и прощает. Но через некоторое время в семье вновь нарастает психологическое напряжение, и цикл повторяется снова.

С течением времени периоды примирения укорачиваются и могут исчезнуть совсем, а период насилия удлиняются. Мужчин, прибегающих к насилию в семье, можно разделить на два основных типа: те, кто "заводятся" медленно и те, кто вспыхивают практически мгновенно.

Описаны следующие психологические особенности женщин, провоцирующих насилие со стороны мужчин [6]:

1. Психотравмирующее событие в детстве, дефицит эмоциональных отношений, ранняя депривация или, наоборот, затянувшийся симбиоз. Впоследствии такой женщине трудно отстаивать свои личные границы, особенно в отношениях с близкими людьми. Такая женщина боится, что в случае распада отношений она пострадает больше, чем мужчина.

 

2. Феномен выученной беспомощности - с детства произошло привыкание к жестокому отношению, пассивна, не желает что-то менять в своей жизни, испытывает ощущение безнадежности.

 

3. Уход женщины от тревоги, связанной с основными экзистенциальными беспокойствами, от свободы выбора и ответственности за себя.

 

4. Слабая вовлеченность в жизнь на протяжении личностного развития. Имеется в виду отказ от своей сущности и незнание ее. Женщина практически не реализует себя как личность, а ведет себя как зависимое существо.

 

5. Высокая склонность к вытеснению влечений, не соответствующих морали и идеалам сообщества. Проекция отвергаемых качеств на обвиняемого мужа, страх выразить потребность в нежности, признании, маскируемый демонстративным поведением.

 

6. Нарушена целостность психологического времени личности, что сочетается с негативным наполнением основных структурных звеньев образа мира (Я, другие, окружающий мир).

 

Изменение переживаний и поведения человека, склонного к насилию

Относительно возможности изменить переживания и поведение людей, склонных к насилию, истоки которого коренятся в детстве, А. Миллер указывает на следующее:

1. Необходимо научить таких людей проявлять чуткость и понимать окружающих, тому, чтобы быть эмоционально восприимчивыми и способными к состраданию. Они должны также уметь проявлять эмпатию. Для этого с ними не надо лицемерить, их надо защищать, относиться к ним с пониманием и уважением. Это должно привести к тому, что они будут радоваться жизни, с уважением относиться к слабым.

 

2. Необходимо научить этих людей рационально и творчески относиться к жизни. Но при этом нельзя побуждать их относиться к ужасным сценам "трезво, без эмоций".

 

3. Необходимо привлечь их внимание к страданиям, перенесенным в раннем детстве, рассказать ему о постулатах "черной педагогики". Если у них при этом возникнет чувство ярости, значит, информация оказала целительное действие.

 

4. Следует дать человеку возможность излить гнев на собственных родителей, которые когда-то издевались над ним. Человек должен возмутиться и возненавидеть, перестать сдерживать гнев и ненависть. Он должен признать, что с ним поступили несправедливо, назвать насилие насилием. После этого ненависть постепенно сменится горечью и болью. За этим следует понимание смысла поступков родителей. На следующем этапе может возникнуть чувство сострадания к ним и прощение.

 

5. Необходимо научить этих людей рассказывать о том, чувстве унижения, которое они испытывали, когда были жертвами.

 

6. Полезно найти людей с аналогичной судьбой, способных понять чувства возмущения, ненависти и отчаяния таких людей. Может потребоваться 30, 40 и даже 50 лет, чтобы человек, наконец, смог осознанно пережить свои детские обиды, которые он долгое время подавлял, рассказать о них.

 

7. В ближайшем окружении человека, пережившего в детстве насилие, должны быть люди, которые твердо придерживались бы знания о том, что безумен не тот, над кем издеваются, а тот, кто издевается.

 

8. Необходимо, чтобы такие люди имели возможность откровенно обсуждать свои фантазии, связанные с насилием. Это снижает риск претворения подобных фантазий в жизнь. Желательно, чтобы это сопровождалось чувствами горечи и скорби, а не чувством вины, которое легко может быть спроецировано на окружающих (в частности, детей), побуждать их ощущать себя виноватыми, неполноценными, зависимыми от родителей. Скорбь и горечь, согласно А. Миллер, в отличие от чувства вины не вызывают стыда. Это открывает возможность делиться с окружающими, детьми. Горечь родителей приводит к тому, что дети выходят из состояния внутреннего оцепенения, выражают вполне оправданный гнев и болезненную реакцию на поведение родителей. Гнев - могучий внутренний рычаг, выводящий человека из тупика самоотчуждения. В результате он начинает чувствовать то, что в свое время должен был чувствовать здоровый ребенок. В результате в человеке возрождается некогда убитый нормальный ребенок. Обрушенный на родителей гнев перестает изливаться на других людей. Необходима открытая и честная полемика с родителями, при которой запрет на проявление отрицательных эмоций должен быть снят. И этот процесс не должна останавливать даже жалость к немощным родителям. Боль должна найти свое выражение в гневе и ярости. Без этого не обойтись. Ненависть - нормальное человеческое чувство, а чувства еще никого не убивали.

 

9. Человеку нужно помочь найти в своей душе место для чувства беззащитности и беспомощности. Такие люди привыкли подавлять свои чувства и даже в глубине души никогда себя не жалеют. Для них скорее свойственно "стиснуть зубы и вести себя мужественно". Они не терпят беззащитных и беспомощных. Человеку нужно научиться любить себя, беззащитных и беспомощных, уметь самому порой быть беззащитным и беспомощным.

 

10. Человеку следует помочь научиться устанавливать контакт со своим подсознанием, посылающим ему закодированную информацию. Утонченные приемы унижения в клиниках, система воспитания пытаются заставить замолчать подсознание. В качестве одной из разновидностей метафорических посланий рассматривается поведение детей. Например, оборванный и несчастный ребенок - метафора. В его образе родитель должен принять и пожалеть себя в детстве. Утверждается, что чем меньше сыновья и дочери знают жизнь своих родителей, тем более они стремятся подсознательно воспроизвести ее. Если родители замалчивают что-то, т.к. испытывают чувства стыда, вины, страха, невысказанное волнует и интересует детей, независимо от их сознания побуждает их воспроизводить условия и атрибуты замалчиваемой реальности.

 

11. Необходимо учить таких людей общению на равных. Они слишком привыкли подчиняться и быть унижаемыми, или же, наоборот, возвышаться и унижать. Отношения на равных являются для них новыми и представляют трудность.

 

12. Необходимо научить таких людей любить, помочь им вступить в отношения любви.

Сноски:

1 Из материалов Второй научно-практической Интернет-конференции "Психология и семья".

2 Сексуальное насилие - интимные отношения против воли женщины и/или исключительная ревность.

Список литературы

1. Бассиюни К. Воспитание народоубийц. (Власть или зрелость. О принуждении к послушанию и стремлении к автономии) / Пер. с нем. А.Д. Пономарева. - СПб.: Академический проект, 1999. - 220 с.

2. Бейкер К., Гиппенрейтер Ю. Влияние сталинских репрессий конца 30-х годов на жизнь семей в трех поколениях // Обыкновенное зло: исследования насилия в семье / Сост. и ред. О.М. Здравомыслова. - М.: Едиториал УРСС, 2003. - С. 43 - 74.

3. Бьернберг У. Любовь и обязательства в новом тысячелетии. О связях семейного насилия и нового понимания любви и семейных обязательств // Обыкновенное зло: исследования насилия в семье / Под ред. О.М. Здравомысловой. - М.: Едиториал УРСС, 2003. - С. 175 - 194.

4. Ениколопов С.Н. Современные проблемы психологии семейного насилия // Домашнее насилие в отношении женщин: Масштабы, характер, представления общества. - М.: МАКС-Пресс, 2003. - С. 96 - 102.

5. Миллер А. Вначале было воспитание: Пер. с англ. - М.: Академический проект, 2003. - 464 с.

6. Профилактика и устранение последствий семейного насилия в отношении женщин / Сост. Е.В. Борисова, Е.А. Гужвинская, А.Н. Иноземцева и др.; Под ред. Е.А. Мясоедовой. - Астрахань: Изд-во Астраханского государственного университета, 2003. - 63 с.

7. Радина Н.К. Личностные паттерны в воспроизводстве сценариев домашнего насилия: анализ романтических отношений "взрослых детей алкоголиков" // Домашнее насилие в отношении женщин: Масштабы, характер, представления общества. - М.: МАКС-Пресс, 2003. - С. 111 - 116.

8. Синельников А. Выученные уроки: Подростки и проблема насилия в семье // Обыкновенное зло: исследования насилия в семье / Под ред. О.М. Здравомысловой. - М.: Едиториал УРСС, 2003. - С. 92 - 122.

9. Тугельбаева Б.Г. Проблемы предупреждения преступного насилия в отношении женщин. Монография. - Бишкек: Кыргызско-Российский славянский университет, 2003. - 376 с.

 

источник

Елизаров А.Н. Социально-психологическая помощь семье, страдающей от насилия // Психология зрелости и старения. Ежеквартальный научно-практический журнал. - 2006. - №4 (36), зима. - С. 32 - 48.





 

Психология
Главная | Книги | Тесты | Тренинги | Консультация | Персонал | Видео | Новости | Психологу | Словарь | Форум | Контакты